Дарья Балановская решила стать оператором в 14 лет. Уже на первых курсах операторского отделения ВГИКа она снимала рекламные проекты, а сегодня ее коммерческие и творческие работы получают признание по всему миру.
— Главный инфоповод последнего времени — твоя работа с Манижей «Сейчас дважды не случится». Расскажи, как вы решили снять это видео?
— Манижа таджичка, и тут она вдруг написала классический русский романс и захотела снять такую сцену, будто вырванную из советского фильма. И конечно же, так все не осталось, со временем появлялись новые идеи. Те диалоги и фразы, которые звучат в клипе, — это то, что Манижа слышит всю свою жизнь, это часть ее истории, истории эмигранта. И когда сценарий для клипа стал объемнее, мы захотели еще что-то добавить, и появилась история с дедушкой. Сначала это был персонаж, который просто стоял в толпе и слушал, как Манижа поет. А потом я предложила, чтобы он у нас танцевал с ней. И это вдруг удивительным образом совпало с тем, что сама Манижа написала песню, когда ее близкий человек оказался на грани смерти. И это все сильно на нас (и на то, что вы видите в клипе) подействовало. Так проявил себя еще один важный смысл, заложенный в песне: как мы переживаем смерть близких и как прощаемся с ними.
— Какие ты использовала визуальные референсы для этого?
— Честно говоря, наверное, никаких.
— То есть Тарковский мимо не проходил?
— Ну, нет. Тарковский скорее никогда никуда не уходил. Это всегда во мне есть. Не хочется Тарковского тут, хотя ассоциаций с ним много, потому что само по себе место, где мы снимали, — там было много направлений, которые вызвали просто суперточные ассоциации с Тарковским. Но это все не специально. Референсы были у Манижи скорее. Когда она работала вот с этой историей, она вдохновлялась фильмом «Лунный папа», и она не скрывает этого. Когда выпустили клип, Чулпан Хаматова написала такой проникновенный пост по поводу нашей работы: ей было приятно, что спустя столько лет, даже после смерти режиссера Бахтиёра Худойназарова, фильм живет. Манижа тогда сидела и ревела. Визуально мы ничего не использовали в качестве примера. Бывают работы, когда хочется находить референсы. А это совсем не тот случай. Когда ты просто душой чувствуешь: тебе они не нужны. Тем более что мы с Манижей друг друга, спустя уже столько лет, понимаем, хочется верить, без слов иногда. Вот так.
— Еще ты абсолютно возмутительно молода, потому что, когда вы три года назад начали работать с Манижей, тебе было всего 23 года. Таких молодых операторов, с таким большим замахом, совсем не много. И мало операторов-девушек. Как у тебя так вышло?
— Мы с мамой жили в Крыму, и она работала в сфере видео: помогала на съемочной площадке как администратор. Тогда в Крыму много снимали, там такая натура комфортная для этого. И я тусовалась на съемочных площадках с восьми-девяти лет: общалась со всеми, снималась в массовке. И когда мне было 14 лет, мама просто забрала меня к себе на площадку: вместо того чтобы заканчивать 8-й класс школы, я уехала в Москву, а потом в Псков, потом в Петербург. Снимали фильм «Мы из будущего», я работала в буфете. Это была первая картина, на которой я зарабатывала деньги, хотя до этого я уже работала. И так вышло, что я стала тусоваться с ребятами-операторами. Это оказались самые интересные, самые классные люди на площадке. На одной из картин оператором была девушка, Оля Левинская. Я наблюдала за ней издалека, из буфета. А она прыгала по окопам (картина была военная). Там экшен такой происходит, взрывы. В общем, выглядело это очень героично. Она снимала на пленку, ей сначала клали этот поролон на плечо и сверху уже ставили камеру. И я просто подумала, что если так можно, то я тоже могу. И вот меня туда понесло. Вернулась я уже в сентябре, точнее в конце сентября, пропустила часть учебы. Я уже была уверена, что я поступаю во ВГИК. И с этого времени начала заниматься фотографией. Готовилась.
— Как девушка, ты столкнулась с каким-то предубеждением при поступлении и во время учебы во ВГИКе?
— Ну, я бы сказала, что я сначала столкнулась с этим до того, как я поступила во ВГИК. Вся тусовка мамина, все друзья скептически относились к моему решению. Они говорили: «Ладно, пусть попробует. Мы посмеемся. Конечно, ты никуда не поступишь». И на самом деле я не раз слышала такое: «Ну куда ты идешь? Ну ты че? Вообще, что ты там забыла?» Почему-то многие думали, что во ВГИК можно поступить только по блату. Это очень странно на самом деле, потому что я вообще не слышала такой истории ни разу. И поступают туда абсолютно по талантам и по знаниям. И дискриминации девушек тоже нет — на уровне института девушек-операторов много. Просто в силу того, как работает рынок, наверное, им не так просто пока. Уже сейчас есть успешные девушки-операторы, я верю, что дальше будет еще круче.
— Как ты находила первые проекты?
— Первые проекты сами меня находили. Инициативу я начала проявлять позже, когда почувствовала себя свободной в этом. Первые работы были во ВГИКе: старшие товарищи иногда помогали, советовали меня.
— А как вы познакомились с Манижей?
— Мы снимали Маниже видео для выступления на премии «Сноб» — это было ее первое появление на мероприятии такого масштаба, а потом мы встретились на съемках рекламы для Puma. Манижа со своими продюсерами начала со мной разговаривать по поводу видео для нового альбома. Так получился клип «Иногда».
— Есть определенный киношный стереотип о вгиковской тусовке, что это такие мужчины за 40, которые встречаются, выпивают вместе, договариваются о проектах, или же молоденькие девушки, которые решают карьерные вопросы через отношения. Давай развеем этот миф. Как ты работаешь?
— У меня заключен контракт с агентством Syndicate, которое представляет мои интересы. Они молодые, но я чувствую, что у них еще много всего впереди. И интернет, конечно, продвигает. Если твое хайповое видео репостят известные ребята или просто влиятельные люди из индустрии, тебя быстро замечают. Я чувствую себя очень комфортно в агентстве, потому что есть ощущение, что ты всегда можешь спросить совета у профессионалов, которые реально понимают эту индустрию.
— С чем ты связываешь тот факт, что женщин-операторов становится все больше?
— С тем, что женщины совсем по-другому сейчас относятся к выбору профессии, намного свободнее мыслят. Мир изменился, и теперь девушке может прийти в голову идея пойти учиться на оператора.
— И еще появилось больше возможностей развиваться самостоятельно...
— Да, Instagram и вообще визуальный контент в большом количестве в интернете подтолкнули множество людей к тому, чтобы осознавать себя как человека, который «видит» что-то больше, чем другие. Это дает возможность показать, как ты видишь мир. И я думаю, что это раскрыло большое количество талантов, которые до этого, наверное, не могли решиться себя показать. В этом плане действительно стало легче.
— Как тебе помогли социальные сети?
— Есть площадка для видео Vimeo. На третьем курсе я выложила туда студенческую работу, снятую на пленку. После этого мне прямо там написал известный оператор-постановщик Миша Хасая и просто позвал работать к себе на площадку. Это тоже дало мне какое-то странное ощущение, что границ не существует: на тот момент я много слышала о нем, о нем много писали, они выпустили с Олегом Трофимом клип для Тимати «Вертолет», и вот я уже работаю с ним.
Через Instagram мне пишут операторы и режиссеры со всего мира. Иногда это какие-то голливудские ребята, которыми я восхищалась: видишь какой-то странный ник с циферками, заходишь на страницу и понимаешь, что этот человек снимал с Линчем.
— А ты встречалась с предубеждением в связи с тем, что ты молодая и красивая?
— Я сталкивалась со всеми мыслимыми и немыслимыми предубеждениями. Первое время в кино про меня вообще говорили: «Почему ваша девочка не идет на актерский?» Потом я постоянно слышала шутки от актеров: «Кто впустил школьницу на площадку?» Я надеюсь, что мир изменится. Уже сейчас люди немного четче. Мужчины начинают понимать, что сфера отношений мужчины и женщины и профессиональная сфера — разные миры. В последние годы много подвижек в стороны защиты прав женщин, в том числе в киноиндустрии. На Западе больше, у нас пока не так. И все равно это помогает. Люди начинают говорить об этом, ты обсуждаешь это с друзьями: киношниками, режиссерами, операторами. Теперь эта проблема на слуху, так люди понимают, что это вообще-то не очень хорошо — смешивать личную жизнь и работу. Сложно работать, если ты замечаешь, что на тебя как-то не так смотрят. Я пока не знаю, как с этим бороться. Пришлось приучить себя к какой-то строгости, ограничениям в общении. Всегда даю понять, что я здесь для того, чтобы работать, а не флиртовать. Для флирта есть вечеринки.
— Кажется, так на женщин возлагается какая-то дополнительная работа. Потому что мужчина-режиссер может прийти, шутить, флиртовать, и он будет выглядеть просто как харизматик. А женщине постоянно приходится проверять себя: «Выгляжу ли я достаточно строгой и не подумают ли что-то?»
— Да, раньше, когда я одевалась на площадку, я вставала перед шкафом и ловила себя на мысли о том, как бы мне выглядеть грубее. В какой-то момент я устала это делать. Я просто — понимаю, что это звучит банально, — приняла свою женственность. Потому что я поняла, что вместе с ней я забиваю в себе — как это сказать? — легкость, какую-то приятную наивность. В общем, если эту энергию заглушать, ничего хорошего, конечно, не останется — это один из источников энергии творчества, который есть во мне. Поэтому теперь я стараюсь его, наоборот, выносить вместе с собой на площадку.
— И как тебе с этим работается?
— В итоге за эти годы я подобрала свою команду, и эти ребята никогда в жизни себе ничего лишнего не позволят. С ними я всегда чувствую себя в безопасности. И это очень важно, потому что команда — это твоя опора. И ребятам, с которыми я работаю, я очень благодарна. Они уважительно ко мне относятся и прислушиваются к каждому моему слову.
— Чего, как тебе кажется, не хватает сейчас в кино? Что ты готова ему предложить?
— Есть две темы, которые мне очень близки. Первая тема — это экология. Я сильно переживаю по этому поводу, потому что сейчас мы находимся на грани фола. Особенно в России, где вопросы экологии, возобновляемых источников энергии и переработки мусора вообще мало кому интересны. Поэтому я была бы счастлива сделать такой проект про проблему мусора или выброса СО2 в атмосферу, потому что я понимаю, что это реально важно.
Ну, и вторая тема совершенно отвлеченная от экологии. Я люблю рассказывать про чувства и отношения между людьми. Мне кажется, что в целом в России отношения между людьми показывают неуверенно и местами импульсивно грубо. Мне, конечно, хотелось бы снимать фильмы про отношения не только между мужчиной и женщиной, но в России сейчас это как будто бы совершенно невозможно.
— А с кем из режиссеров ты бы хотела работать?
— Ксавье Долан — это моя абсолютная, тотальная любовь. У меня даже была возможность пообщаться с его оператором на фестивале в Польше пять лет назад. Один из последних фильмов Ксавье Долана, который вышел на экраны, — «Смерть и жизнь Джона Ф. Донована». И я в восторге от него. Для меня это тот режиссер, который кайфует от своего кино. У него музыка невероятно прочно связана с повествованием. Его истории — это всегда истории про человека, про личную драму. Это самое важное для меня в кино.
